Одна большая семья Яковлевых

Семейный дом Яковлевых был зарегистрирован в 1991 году. Тогда в Волжском был всего один детский дом, и ни одного социального приюта. «До Волгограда ведь еще надо доехать, — вспоминает Ирина Ахмедова, директор АНО “Равные возможности”, работающей на базе “Теплого дома”. Случалось, что органы опеки ночью в 12 часов звонили Любовь Петровне со словами “Возьмите ребенка, нам его деть некуда”. А на вопрос — “Где он?” — отвечали: “Ребенка еще надо найти”».

Первого мальчика 11-ти лет органы опеки попросили принять на два месяца, затем появился его брат. «За ними — другие подростки: мальчишек 11−15-ти лет никто не стремился принимать, — вспоминает Любовь Петровна. — Позже появились девочки, в том числе “суицидницы”. У нас была девочка, на глазах у которой сожитель убил маму. Еще одну девочку 15-ти лет пьяный сожитель мамы пытался изнасиловать: она, босая, убежала из дома. Люди ее подобрали и привезли в опеку, а из опеки отправили нам».

Собственная семья Любовь Петровны детей принимала; родственники помогали «чем могли». «Государство в те годы не очень-то деньги платило, чтобы вырастить и выкормить этих детей, — вспоминает Яковлева. — Некоторые выплаты по три года не осуществлялись. Пришлось открыть свое предприятие. Семья купила автобус, который стал одновременно и транспортом, и магазином. Вместе со старшими детьми с него торговали на ближайших рынках».

На вопрос, как найти язык с неблагополучными подростками, Любовь Яковлева рассказывает историю: «Понимаете, первому мальчишке, который ко мне попал, а в свои 11 лет наркотики попробовал, не за что было уважать взрослых, — говорит Любовь Петровна. — Когда мы с опекой зашли в его квартиру, внутри не оказалось ни техники, ни мебели. Прежние опекуны все вывезли из дома, а ребенка сдали в интернат. Оттуда мальчик сбежал, и через некоторое время его отдали мне. За что ему уважать меня? Ну, взяла я его, и взяла: наверное, деньги за это буду получать. Какие у него мысли были, я не знаю.

И вот, жили мы вместе около года, но мамой он меня не называл. Мог убежать на целый день. Новую одежду ему купишь — смотришь: пришел во всем ободранном. Школу пропускал: сбегал после второго-третьего урока. Поэтому когда ездили торговать, я его с собой брала. Думаю: пусть ездит; я хоть пригляжу за ним; буду видеть, как он что-то делает. Поддерживала его, чтобы у него появлялось осознание, что он пользу приносит: “Женя, давай сейчас вот это сделаем: тогда у нас будет вкусный ужин на вечер, а завтра мы сможем еще что-то хорошее купить и дальше жить”.

Все думала: как его сердце-то расплавить? Он хранил фотографию своего отца — взяла, заказала ее копию — сделала огромный портрет. И вот он в очередной раз пришел за полночь: весь грязный, чумазый — непонятно, где бегал. “Теть Люба, у меня так-то и так-то”. Я говорю: “Чего уж делать, проходи”. Он зашел, помылся, выходит из комнаты и ревет. Спрашиваю: “Отца вспомнил?” Отдала ему я отцовский портрет. Сели рядом, я свои руки на его руки положила, говорю: “Все будет хорошо”. Он отвечает: “Спасибо вам, мама”.

В итоге этот мальчишка побывал в тюрьме. Он 1979 года рождения. Сейчас у него жизнь складывается нормально. Квартира есть, живет с женщиной».

Сегодня все дети из семейного детского дома Яковлевых выросли. Каждый получил по квартире: «И те, у кого в квартире жили родственники; и те, у кого квартиры изъяла администрация. Мы вместе с юристами учили детей отстаивать свои права через суды».

Внуков у Любови Яковлевой уже 19: один из них посещает «Теплый дом». В наличии правнуков она не уверена. Не все, кто жил в семейном доме, выходят на связь. «Некоторые же берут кредиты, потом меняют сим-карты».

Но некоторые навещают. «Один из мальчишек приехал ко мне, – рассказывает Любовь Яковлева, – и предлагает: “Мам, я был в Москве, заработал миллион. Чем тебе помочь?” Эти деньги он мне просто так отдавал. Я говорю: “Артур, я у тебя не могу забрать деньги, лучше займи мне 350 тысяч”. Мы тогда реализовывали проект – “Клубничный рай”. На эти 350 тысяч купили участок у бабушки-соседки, а с Артуром в течение года расплатились».

«Клубничный рай» – проект для выпускников детских домов. Подростки, которые учились в ПУ №3 и жили в общежитиях, могли выращивать ягоды на маленькой плантации, работающей круглый год, и продавать результаты своего труда. «Уроки» давали педагоги по растениеводству. «Дети обучались тому, как открыть ИП, как все организовать на примере плантации, – говорит Любовь Петровна. – В общем всему, что доступно для любого здравомыслящего человека, которому исполнилось хотя бы лет 15. У нас даже был третьеклассник: бабушка разрешила посадить ему грядку клубники; мальчик ягоду вырастил, принес в школу, и там ее всю сразу раскупили. У ребенка получился свой маленький бизнес».

Сегодня главное занятие Любовь Петровны — сеть семейных центров «Теплый дом».

На базе «Теплого дома» работает АНО «Равные возможности». Его профиль — работа с детьми с ОВЗ: с инвалидностью, задержкой речевого и психического развития. «Школ и учителей для детей с ОВЗ не хватает, — рассказывает директор „Равных возможностей“ Ирина Ахмедова. — Детей выводят на индивидуальное обучение, но в социуме их никто не учит жить. Мы берем всех. Здоровым ребятам нужно знать, что есть другие дети, которых родители не выводят на игровые площадки. Часто семьи стараются не показывать, что у них есть проблемные детки, и сами закрываются изнутри. А здесь у нас есть разные ребята, в том числе со слуховыми аппаратами, глухонемые».

Занятия — и бесплатные, и платные. К примеру, 40-минутное занятие с психологом обходится в 180 рублей. Однако большинство детей приходит в «Теплый дом» на полдня или целый день, поэтому родители оформляют документы через соцзащиту, чтобы заниматься бесплатно — если умножить 180 рублей на 3−4 часа и количество дней, то получается кругленькая сумма для семьи. Тем не менее цена существенно ниже рынка. «30-минутное занятие с логопедом в городе Волжском обходится в 600 рублей. Когда мама одна воспитывает двух-трех детей, то такой роскоши как логопед она не может себе позволить», — комментирует Ирина Ахмедова.

В центре более 30 педагогов — логопедов и психологов, арт — терапевтов, учителей-дефектологов. Ежемесячная выплата на всех педагогов от государства — около 500 тысяч рублей. Однако муниципальные деньги возвращаются с задержкой — вплоть до 2−4 месяцев. «Бывало такое, что мы вкладывали свои деньги, брали под проценты 100−200 тысяч рублей, чтобы людям заплатить. Не могут же они целый месяц бесплатно работать», — говорит Ирина Ахмедова.

Администрация Волжского выделила социальному бизнесу три помещения в безвозмездное пользование.

Помещение «Теплого дома», где идет разговор с Любовью Яковлевой (ул. Машиностроителей, 9Б) — собственность предприятия. Это 300 квадратных метров, которые Любовь Яковлева и Ирина Ахмедова хотят оборудовать «по последнему слову техники», чтобы всем детям — и нормативным, и с ОВЗ, — было комфортно. Внутри есть даже соляная комната. «Да, это будут немалые средства: как минимум, около 3 миллионов, — говорит Любовь Яковлева. — Поэтому постараемся эти деньги найти. С одной стороны, это текущая работа, а с другой стороны — мечта».

***

Репортаж: Анна Черноголовина

Фотографии предоставлены пресс-службой фонда «Наше будущее»